Импровизация популярной клубной группы из Великобритании вогнала меломанов в долгий транс. В пятницу в Москву посетила известная группа The Bays, играющая "живую электронику". В свой уже второй визит со сцены Большого зала кинотеатра "35мм" музыканты исполнили двухчасовую импровизацию. Впрочем, "взрыва", подобного прошлогоднему выступлению, на этот раз не получилось. По непонятной причине вялая атмосфера в зрительском зале сопровождала шоу от начала и до конца.
Длительное ожидание выхода на сцену англичан абсолютно не напрягало публику, часть которой, уютно разместившись в мягких креслах, предалась полудреме и даже чтению. Остальная часть убивала время на танцполе, лениво общаясь и рассматривая размещенные на импровизированном помосте музыкальные инструменты. Зрители несколько оживились только при появлении на сцене виновников концертного вечера, группы The Bays. Не теряя времени на приветствие зрительного зала и привычные для российского уха теплые слова от заморских гостей о "самой красивой стране в мире" и "самом чудесном городе на свете", музыканты взялись за инструменты. Молчание квартета нарушил только басист группы, Крис Тэйлор. Набросив на плечо гитару, музыкант произнес: "Мы не можем вам объяснить, что сыграем. Это будет фристайл. Но мы сделаем все возможное, чтобы музыка была отличной и вам понравилась".
Длившийся первые 30-40 минут аморфный, лишенный четкого ритма сет ввел собравшихся в легкий транс. Энергичный бит, на который было перешли музыканты, сполз в сторону джаза, примешал к себе этнику и, превратившись в эмбиент, почему-то вновь оборвал робкие попытки задвигаться у большинства зрителей. Один и тот же ритм, видимо, быстро надоедал электронщикам. Они ускоряли, замедляли, рвали, меняли его и постоянно добавляли все новые и новые звуковые спецэффекты. Лидер The Bays, ударник Энди Гэнгэдина, выгодно выделявшийся своей ярко-оранжевой шапочкой, большую часть выступления вообще игнорировал барабаны, отдавая предпочтение почти неслышным тарелкам и электронным примочкам. Для извлечения неземных звуков годились не только различные гитарные и барабанные изыски и синтезаторные сэмплы, но даже антенна радиолы, которой мастерски управлял второй клавишник группы, Саймон Ричмонд.
Тем временем за спинами британцев на большом экране дрожал и пульсировал хаотичный видеоряд, демонстрирующий зрителям то горные вершины, то заснеженные поля, то стены монастыря, то городские дворы, то надвигающиеся на зрителя деревья, то танец какой-то странной пары в грязи на фоне советских панельных построек. Время от времени в сюжеты вклинивались вставки прямой трансляции со сцены и зала, которые вновь сменялись нарезками странной видеохроники.
По лицам людей в креслах, сидевших, вытянув ноги, трудно было понять, слушают они или медитируют, дремлют или просто скучают. Какие-то стоящие поодаль от сцены молодые интеллектуалы задумчиво теребили бородки, попивали минералку и, время от времени тыкая пальцами в музыкантов и киноэкран, живо объясняли что-то своим приятелям и подругам. Несколько тинейджеров, расположившись прямо на полу перед сценой, преданно смотрели за работой барабанщика и басиста, будто брали у них уроки мастер-класса игры на этих инструментах. Почти что стерильная, лишенная какого-то драйва сонная атмосфера, царящая в кинозале, наводила на мысль о том, что легендарная группа находилась не в том месте и не в то время.
К концу выступления музыканты все же расщедрились на мощный драйв, а импровизированное выступление закончило великолепное соло Гэнгэдина на ударных. После чего англичане кивнули публике, надели рюкзачки и, как положено, не прощаясь, покинули сцену. Хотя старания музыкантов были вознаграждены продолжительными и восторженными аплодисментами проснувшихся и вновь оживших фанов, разрекламированная "живая энергия танца" первых, к сожалению, осталась в этот раз невостребованной. |
